- У меня была тяжелая армия, полные два года. Была дедовщина, я служил в одной из самых страшных точек в стране, не хочу ее называть.
В чём проблема назвать её СЕЙЧАС?
Меня отправили из учебки в эту страшную точку «поднимать культуру в части». Я из Петербурга был. В институте учился. Мастер спорта. Смазливый. Это всё сыграло зловещую роль в моей службе. В части было шестьдесят процентов узбеков. Плюс грузины, азербайджанцы. Многие поймут весь ужас моего положения… А у меня был русский менталитет. И вот я с весом в шестьдесят один килограмм, со смазливым лицом и записью «мастер спорта» попал туда. Те, кто был послабее духом, согнулись и служили. Кто был посильнее, тот лез в петлю или глотал иголки,
Чё? Иголки?! Врёт.
чтобы увезли хоть на какое-то время на операцию в Москву. Я на какое-то время согнулся, поскольку, нас было всего двое русских, «молодых».
Такого быть не могло, чтобы всего двое русских на 350 остальных.
Не передать, что это было. Нас били. А поскольку я пытался сопротивляться, каждый из трехсот пятидесяти человек в части пытался проверить, какой я мастер спорта.
350 человек - это, грубо говоря, три роты. Что, и из соседних рот приходили бить? Врёт.
И как ты понимаешь, «мастерство» покинуло меня очень быстро — от недоедания, недосыпания, побоев. Когда меня отправили на первенство вооруженных сил по классической борьбе, я проиграл, что совершенно естественно. Я не тренировался черт знает сколько, и полгода после этого меня метелили, не давали спать. После армии я так и не научился раскрываться, хотя там я тяжело, но все-таки поставил себя в ситуацию, когда меня не трогали. Потому что в состоянии аффекта мог уже и убить. Я вернулся с отбитыми почками, с рассыпающимися зубами… Но зато столько книг, сколько я прочитал в армии на ночных дежурствах, я не читал никогда в жизни. Я пришел в театральный институт с абсолютным осознанием того, что я делаю.
Journal information